В час, когда откроются перекрестки
Они придут в место между мест
В час, когда истинная вера
Означает отсуствие веры
В час, когда искреннее всех
Тот, кто скрывает лицо
В час, когда счастлив лишь
Тот, кому нечего терять
В час, когда человеком
Может быть лишь тот
Кто им никогда не был
Тогда и соберутся Четверо.
(пророчество о Хранителях Пламени).
читать дальше
Спустя многие сотни лет будут говорить, что в зале был мраморный пол, и стояло четыре трона, и курились в воздухе сказочные благовония, и звучали литании преданных почитателей, и высокопарные речи скользили через теплый воздух, пронизывая его насквозь, как игла пронизывает тонкую ткань вышивки. Придумают музыку, положат на нее слова священных гимнов, которые (как будут говорить!) впервые родились в тот самый день и час, многократно описанный в тщательно оберегаемых свитках. Описанный свидетелями, которых нет. Каждому жесту, каждому слову, особенно - каждому слову из тех, что вовсе не были произнесены, придумают свой смысл, но в тот день, затесавшийся между "вчера" и "сегодня", в промежутке между концом одних суток и началом других, этого еще не произошло.
Не было ни тронов, ни мраморного пола, ни толп почитателей, ни громогласной музыки. Под потолком Дома-На-Перекрестке стояла тишина, нарушаемая только тиканием старинных часов без стрелок. Пауки в углу продолжали неспешно плести свою паутину. Молодая девушка в длинном белом плаще продолжала нетерпеливо мерять шагами обеденный зал, и хлипкий деревянный паркет протяжно скрипел под ее сапогами, некогда тоже белыми, но сейчас покрытыми дорожной грязью и пылью так, что их настоящий цвет разглядеть было бы и вовсе невозможно. В тонком ритуальном обруче на ее лбу не хватало священного символа; он был вырван с корнем, будто каким-то безжалостным вандалом, которому приглянулись его синие драгоценные камни. Она молчала, морщилась и с каким-то яростным нетерпением посматривала на входную дверь. В отличие от нее, двое других в этой комнате не обращали на входную дверь никакого внимания, погруженные в свои собственные дела.
Молодой человек в черном походном костюме, порядком истрепавшемся и больше походившем на какое-то не слишком определимое тряпье, медленными, плавными жестами расправлялся с лежащим перед ним на тарелке куском жареного мяса. Вилка и нож двигались гармонично, словно в медленном танце, и юноша казался зачарованным их совместным, грациозным полетом, разделяющим единый кусок на множество маленьких частей. На его гармоничном, спокойном лице нельзя было увидеть ничего, кроме предельной сосредоточенности на процессе. И только самый внимательный наблюдатель смог бы заметить в его и без того практически черных глазах небольшие темные всполохи, как если бы пламя горящих на столе свечей было иссиня-черным, а не янтарно-оранжевым, как на самом деле.
В обеденном зале были большие витражные окна, но за окнами не было видно никакого пейзажа. На одном из подоконников, как на удобном ложе, устроилась молодая женщина в ярко-алом платье восточных Заклинателей Песков. Оно больше открывало, чем закрывало, идеально демонстрируя ее фигуру. Вьющиеся рыже-пурпурные волосы водопадом спускались на ее плечи, а ее лицу могла бы позавидовать любая из наложниц Великого Шаха. Не только потому, что она была воистину божественно красива - густые черные брови, очерченные скулы, глаза цвета расплавленного и кипящего янтаря - но и благодаря той безмятежности, что царила на ее прекрасном лице. Она подбрасывала в воздух небольшую золотую монету, смотрела на выпавший результат и подбрасывала монету снова. Из десятков бросков на монете ни разу не выпало Закатное Солнце. Раз за разом она выпадала Смещимся Черепом вверх.
* * *
- Я.. я пришел, - неуверенно произнесла вошедшая в зал фигура. Она остановилась, прислонившись спиной к дверному косяку; в ее одежде, включая плащ, преобладало переплетение темно-зеленых и светло-зеленых тонов, а лицо закрывала узорчатая изумрудная маска. Высокий тенор, низкое контральто - по тембру голоса, как и по самой фигуре невозможно было определить, какого пола вошедший; хотя, безусловно, если ориентироватся исключительно по его словам, то пола он был, несомненно, мужского. - Я видел это место в зеркалах, и...
- Зеркала часто отражают ту половину реальности, которой нет. - Молодой человек в черном поднял глаза от тарелки, задумчиво посмотрев на нового гостя. - Которая одновременно с этим есть....
Женщина в алом рассмеялась и села на подоконнике, небрежным жестом убирая монету в карман своего платья.
- Мар, прекрати, не пугай нашего нового друга своими метафизическими рассуждениями. Пусть сядет, нальет себе вина. У нас еще очень много времени.
- Нет у нас времени! - отрезала, резко развернувшись на каблуках, девушка в белом. - С каждым днем становится все хуже, и чем дольше мы медлим...
- Тем дольше ничего не меняется, - махнула рукой женщина в алом. - Мы находимся вне времени, и можем праздновать хоть неделю, хоть две, и мир останется точно там же, где всегда и был. Так что можешь не стесняться, милый, проходи, садись, возьми бокал. Сколько захочешь.
- И все же леди права, даже время, которого нет, стоит использовать с толком. - Молодой человек в черном неспеша подцепил на вилку кусочек мяса и отправил его в рот. Прожевав и проглотив, он отсалютовал новому гостю вилкой. - [Тебя/Вас]* что-то задержало?
- Да.. нужно было привести в порядок дела... - гость в зеленом на секунду замялся, словно подбирая подходящее слово. - Дела недавно погибшей сестры. Теперь уже все решено.
Он подошел к столу и сел на один из стульев. Плеснул себе в бокал красного вина из кувшина и спросил в пространство:
- И.. что предлагается делать?
- Боги уже давно не смотрят за миром, - отчеканила девушка в белом. - Людям стоило бы понять, что отсуствие богов - не повод прохлаждаться, как дети, лишенные родительского присмотра. Это повод взять себя в свои собственные руки.
- Она хочет сказать, что нам стоит спасти мир, - ухмыльнулась женщина в алом. - Ну, это если драматизировать ситуацию.
- Спасти мир? - голос гостя в зеленом слегка дрогнул, как будто под изумрудной маской на секунду скользнула невидимая окружающим легкая, несмелая улыбка. - Больше похоже на спасение от дождя пары овощей на грядке. Но мы тут точно никому не помешаем?
- Нет, Дом [принял/позволил быть/допустил как гостей] нас в [отсутствие/невозможность] других гостей, да и Хозяйки сейчас просто нет. Мы никому не помешаем. - молодой человек в черном снова принялся за ужин.
- Хорошо, если так. - гость в зеленом отсалютовал ему кубком, так и не пригубив его. Мешала маска. - Посмотрим, что из этого получится.
Женщина в алом пожала плечами.
- Даже если и ничего, для нас самих уже не будет никакой разницы.
// * - В разговоре с ближним кругом Мар иногда использует многозначные понятия без четкого аналога в человеческом языке.
Они придут в место между мест
В час, когда истинная вера
Означает отсуствие веры
В час, когда искреннее всех
Тот, кто скрывает лицо
В час, когда счастлив лишь
Тот, кому нечего терять
В час, когда человеком
Может быть лишь тот
Кто им никогда не был
Тогда и соберутся Четверо.
(пророчество о Хранителях Пламени).
читать дальше
Спустя многие сотни лет будут говорить, что в зале был мраморный пол, и стояло четыре трона, и курились в воздухе сказочные благовония, и звучали литании преданных почитателей, и высокопарные речи скользили через теплый воздух, пронизывая его насквозь, как игла пронизывает тонкую ткань вышивки. Придумают музыку, положат на нее слова священных гимнов, которые (как будут говорить!) впервые родились в тот самый день и час, многократно описанный в тщательно оберегаемых свитках. Описанный свидетелями, которых нет. Каждому жесту, каждому слову, особенно - каждому слову из тех, что вовсе не были произнесены, придумают свой смысл, но в тот день, затесавшийся между "вчера" и "сегодня", в промежутке между концом одних суток и началом других, этого еще не произошло.
Не было ни тронов, ни мраморного пола, ни толп почитателей, ни громогласной музыки. Под потолком Дома-На-Перекрестке стояла тишина, нарушаемая только тиканием старинных часов без стрелок. Пауки в углу продолжали неспешно плести свою паутину. Молодая девушка в длинном белом плаще продолжала нетерпеливо мерять шагами обеденный зал, и хлипкий деревянный паркет протяжно скрипел под ее сапогами, некогда тоже белыми, но сейчас покрытыми дорожной грязью и пылью так, что их настоящий цвет разглядеть было бы и вовсе невозможно. В тонком ритуальном обруче на ее лбу не хватало священного символа; он был вырван с корнем, будто каким-то безжалостным вандалом, которому приглянулись его синие драгоценные камни. Она молчала, морщилась и с каким-то яростным нетерпением посматривала на входную дверь. В отличие от нее, двое других в этой комнате не обращали на входную дверь никакого внимания, погруженные в свои собственные дела.
Молодой человек в черном походном костюме, порядком истрепавшемся и больше походившем на какое-то не слишком определимое тряпье, медленными, плавными жестами расправлялся с лежащим перед ним на тарелке куском жареного мяса. Вилка и нож двигались гармонично, словно в медленном танце, и юноша казался зачарованным их совместным, грациозным полетом, разделяющим единый кусок на множество маленьких частей. На его гармоничном, спокойном лице нельзя было увидеть ничего, кроме предельной сосредоточенности на процессе. И только самый внимательный наблюдатель смог бы заметить в его и без того практически черных глазах небольшие темные всполохи, как если бы пламя горящих на столе свечей было иссиня-черным, а не янтарно-оранжевым, как на самом деле.
В обеденном зале были большие витражные окна, но за окнами не было видно никакого пейзажа. На одном из подоконников, как на удобном ложе, устроилась молодая женщина в ярко-алом платье восточных Заклинателей Песков. Оно больше открывало, чем закрывало, идеально демонстрируя ее фигуру. Вьющиеся рыже-пурпурные волосы водопадом спускались на ее плечи, а ее лицу могла бы позавидовать любая из наложниц Великого Шаха. Не только потому, что она была воистину божественно красива - густые черные брови, очерченные скулы, глаза цвета расплавленного и кипящего янтаря - но и благодаря той безмятежности, что царила на ее прекрасном лице. Она подбрасывала в воздух небольшую золотую монету, смотрела на выпавший результат и подбрасывала монету снова. Из десятков бросков на монете ни разу не выпало Закатное Солнце. Раз за разом она выпадала Смещимся Черепом вверх.
* * *
- Я.. я пришел, - неуверенно произнесла вошедшая в зал фигура. Она остановилась, прислонившись спиной к дверному косяку; в ее одежде, включая плащ, преобладало переплетение темно-зеленых и светло-зеленых тонов, а лицо закрывала узорчатая изумрудная маска. Высокий тенор, низкое контральто - по тембру голоса, как и по самой фигуре невозможно было определить, какого пола вошедший; хотя, безусловно, если ориентироватся исключительно по его словам, то пола он был, несомненно, мужского. - Я видел это место в зеркалах, и...
- Зеркала часто отражают ту половину реальности, которой нет. - Молодой человек в черном поднял глаза от тарелки, задумчиво посмотрев на нового гостя. - Которая одновременно с этим есть....
Женщина в алом рассмеялась и села на подоконнике, небрежным жестом убирая монету в карман своего платья.
- Мар, прекрати, не пугай нашего нового друга своими метафизическими рассуждениями. Пусть сядет, нальет себе вина. У нас еще очень много времени.
- Нет у нас времени! - отрезала, резко развернувшись на каблуках, девушка в белом. - С каждым днем становится все хуже, и чем дольше мы медлим...
- Тем дольше ничего не меняется, - махнула рукой женщина в алом. - Мы находимся вне времени, и можем праздновать хоть неделю, хоть две, и мир останется точно там же, где всегда и был. Так что можешь не стесняться, милый, проходи, садись, возьми бокал. Сколько захочешь.
- И все же леди права, даже время, которого нет, стоит использовать с толком. - Молодой человек в черном неспеша подцепил на вилку кусочек мяса и отправил его в рот. Прожевав и проглотив, он отсалютовал новому гостю вилкой. - [Тебя/Вас]* что-то задержало?
- Да.. нужно было привести в порядок дела... - гость в зеленом на секунду замялся, словно подбирая подходящее слово. - Дела недавно погибшей сестры. Теперь уже все решено.
Он подошел к столу и сел на один из стульев. Плеснул себе в бокал красного вина из кувшина и спросил в пространство:
- И.. что предлагается делать?
- Боги уже давно не смотрят за миром, - отчеканила девушка в белом. - Людям стоило бы понять, что отсуствие богов - не повод прохлаждаться, как дети, лишенные родительского присмотра. Это повод взять себя в свои собственные руки.
- Она хочет сказать, что нам стоит спасти мир, - ухмыльнулась женщина в алом. - Ну, это если драматизировать ситуацию.
- Спасти мир? - голос гостя в зеленом слегка дрогнул, как будто под изумрудной маской на секунду скользнула невидимая окружающим легкая, несмелая улыбка. - Больше похоже на спасение от дождя пары овощей на грядке. Но мы тут точно никому не помешаем?
- Нет, Дом [принял/позволил быть/допустил как гостей] нас в [отсутствие/невозможность] других гостей, да и Хозяйки сейчас просто нет. Мы никому не помешаем. - молодой человек в черном снова принялся за ужин.
- Хорошо, если так. - гость в зеленом отсалютовал ему кубком, так и не пригубив его. Мешала маска. - Посмотрим, что из этого получится.
Женщина в алом пожала плечами.
- Даже если и ничего, для нас самих уже не будет никакой разницы.
// * - В разговоре с ближним кругом Мар иногда использует многозначные понятия без четкого аналога в человеческом языке.
@темы: tales