понедельник, 18 января 2016
Небо над Городом понемногу сходило с ума. Вернее, сошло с ума, наверное, оно еще очень давно, в те времена, когда некому было смотреть на него и некому оценивать его постоянные безумные метания из стороны в сторону, его депрессивные завывания и перепады вечно капризного настроения. На этот раз, в каком-то смысле, оно даже было более разумно, чем обычно. Ни кровавых дождей, ни грозовых всполохов с громогласными раскатами, больно ударяющими по барабанным перепонкам, ни холодного-холодного серого снега. Всего лишь сильный, порывистый и завывающий ветер, да темные тучи, да осенние листья, которые то здесь, то там водоворотом кружились вокруг припозднившихся прохожих. Припозднившихся - или, наоборот, слишком ранних: когда не знаешь, когда утро, а когда вечер, когда день, а когда полночь, когда похмелье, а когда… хотя нет, наступившее похмелье не узнать достаточно трудно… словом, когда дни тянутся за днями бесконечной равномерной чередой, трудно отличить одно время суток от другого.
Если бы речь шла о какой-нибудь простой и обычной сказке, я сказал бы, что выходить на улицу в этот день строго запрещается. Выйди вы туда, и волшебный ураган унесет вас в страну Оз, где, может быть, преодолев все тяжелейшие препятствия, однажды вы все-таки….
читать дальше
…но это глупо. Никто не запрещает выходить на улицу, когда на ней кружат бесконечным водоворотом осенние листья. Никто не остановит вас на подходе к двери, и волшебный ураган который год проносится мимо нашего Города, перенося все новых и новых жителей какой-нибудь прекрасной и сказочной страны в другую, не менее прекрасную и не менее сказочную страну. А единственный ураган, который остается нам – это ураган страстей, который каждый день разыгрывается в нашем городском Театре… ну, конечно, если не считать бури в стакане вина. Или шторма, начинающегося прямо в пивной кружке. Цунами в бочонке эля…
…Ладно. Не будем об этом, пить все равно вредно, а если и не вредно, но уж никак не полезно – вернее, попросту бесполезно, как и все остальное в этом лучшем из существующих миров. В такую погоду выбора все равно не очень много, впрочем, как и любую другую. Абсолютное большинство моих знакомых сейчас занимаются самыми обычными делами. Кто-то варит приворотное зелье… Я всегда удивлялся, зачем старой ведьме столько эликсиров, если никто и никогда не видел в ее избушке ни одного покупателя. Кто-то разучивает роль к завтрашнему спектаклю… хотя, учитывая, какой бардак на сцене устроили прошлый раз, будет большим достижением, если хотя бы один из играющих на ней людей вспомнит хотя бы одну строчку, отличную от «Кушать подано». Потому что кушать-то, может быть, и будет подано, но в таком случае я не хочу знать, кем будет то существо, кому будет подано такое кушанье…
Но только у одного человека не бывает ни выбора, ни сомнений в том, чем ему предстоит заниматься. Вообще-то говоря, считая того бедолагу, который весело помахивает ветвями посреди Запретной Рощи, их все-таки двое, но последний уже второе или третье столетье не является человеком. А первый, по крайней мере, когда-то им был, если он мне, конечно, не врет. И я с ним не спорю: когда-то я был таким же. Если, конечно, в свою очередь не вру ему я.
Хотя, пожалуй, это все-таки не человек. Можете представить себе азартного игрока? Богатого, тщеславного, который день за днем проводит, прожигая свою жизнь? Или, наоборот, честного офицера, всего лишь волей случая попавшего в заколдованную, дьявольскую петлю, в игру, в которой выиграть у него нет шанса? Видели ли вы когда-нибудь лицо человека, который ставит все на кон, в отчаянной, последней, безнадежной попытке отыграться – или, по крайней мере, вернуть хотя бы что-нибудь?...
И он проигрывает. А что остается человеку, который проиграл все, что у него было? Все, кроме чести и одного, последнего патрона. И в тот момент, когда звучит этот последний выстрел, из руки его выпадает последняя, роковая карта.
И он есть в этой карте. Он есть в револьверном барабане, который раскручивают любители «русской рулетки», в смехе и плаче новорожденного, в каждой строчке принятого или отвергнутого закона и в каждом решении судебного заседания. Здесь его называют Джокером, но верно было бы назвать его духом дорог и перекрестков, точно так же, как называют его духом и человеком случая.
Говорят, когда-то он ходил по нашей старой, доброй, обветшалой старушке-Земле. Говорят, что он был охотником, или кем-то вроде того. Говорят, что он никогда не играл по высоким ставкам, говорят, что он ел человеческое мясо, говорят, что по рождению он умел слышать души умерших. Если честно, люди вообще много чего говорят. Сам он, впрочем, если его спросить, не отвечает, и только молча улыбается, перетасовывая колоду игральных карт.
Есть много людей, и не меньшее количество мнений, но кого ни спроси о нем, услышишь один и тот же ответ. Никто, ни один, даже самый глупый или безумный человек никогда не захочет однажды вечером увидеть его на пороге своего дома.
Я долгое время не мог понять, почему, пока однажды, в одной пьесе, не увидел историю о человеке со зрачками в форме песочных часов. Но если этот несчастный всего лишь видел во всем живом умирание и тлен, поскольку все живое было смертно, а неживому – свойственно рано или поздно рассыпаться на части, то то, что приносил с собой Джокер, он приносил на самом деле. Случай, который никогда не бывает счастливым, кости, которые никогда не лягут так, как нужно, перелом истории, который никогда не бывает удачным для исторического героя.
Все идет своим чередом. Все гармонично, царит мир и покой. Должен был придти пиковый туз, но из колоды приходит пиковая дама. Все должно было пройти гладко, но после цепи непредвиденных случайностей все летит куда-то далеко, куда-то… вверх ногами.
Наверное, не так уж и многим удается найти с ним общий язык. Разве что я иногда, по вечерам, когда нет в Театре никакой работы, пью с ним в старой, обветшалой таверне. Нам легко говорить, потому что мы оба смеемся. Только я, пожалуй, смеюсь над самим собой, а он смеется над человеческой судьбой.
Однажды, когда мы сидели в таверне, его спросили, «А как же счастливые случайности? Ведь бывают и такие, бывают, послушай меня! Однажды, когда покушались на президента какой-то западной страны…» - тут подошедший замешкался, пытаясь вспомнить ее название. Но так и не получилось. Тогда он вздохнул поглубже, набрал воздуха и продолжил: «…по счастливой случайности попали не в президента, а в его шофера, который как раз открывал дверь его машины. Если бы не это, наша страна была бы обезглавлена, мы оказались бы беззащитны в такой принципиально важный момент…»
Джокер меланхолично отпил глоток вина из стакана. А затем ответил, коротко и точно, как будто бросая монетку в миску потрепанной нишенки, сидевшей у городских ворот.
«Счастливой случайности? Спросите о ней у жены этого шофера».
@темы:
tales